В Волгограде есть необычный памятник ребенку, играющему на аккордеоне. Скульптура была установлена в честь реальной девочки, которая в годы Великой Отечественной ходила по госпиталям и часами виртуозно играла там, поднимая настроение раненым бойцам.
Девочке было тогда тринадцать, но выглядела она лет так на восемь, больше не дашь. Настолько была маленькой, худенькой и хрупкой, но аккордеон при этом, огромный для нее и тяжелый, держала крепко и уверенно. Бойцы, очень любившие ее «концерты», каждый день с упоением ждали юное дарование. И девочка снова и снова шла пешком в очередной госпиталь с тяжеленным аккордеоном, чтобы скрасить бойцам дни, наполненные страданиями.
Звали эту девочку из Сталинграда Аля.
Мы же все ее теперь знаем как Александру Николаевну Пахмутову.
Когда я была маленькой меня на лето отвозили к бабушке.
На Сахалин. Из Ленинграда на Сахалин, на все лето!
Через всю страну на самолете, с двумя-тремя посадками!
Отправляли с какими- то геологами или рыбаками.
Незнакомые дяденьки и тетеньки со мной мучились весь перелет, потому что меня сильно укачивало, со всеми вытекающими из этого последствиями. Но они стоически это терпели!
Давно это было, а я до сих пор помню!
Ну, что вам рассказать про Сахалин?
Сопки! На одной из сопок – сейсмостанция.
Дедушка был ее начальником.
Полдома –сама сейсмостанция, вторая половина –служебная квартира.
А еще свое хозяйство, что для меня, девочки из Ленинграда, было очень любопытно.
У бабушки была коза, кролики и куры, желтенькие маленькие цыплятки пищали у меня в руке, это было так забавно…
И великолепная природа кругом.
А я как Гулливер в стране Великанов.
Помню лопухи в диаметре больше метра, под которыми можно было скрыться от дождя, растущие в сопках дикие смородина и крыжовник, а еще лимонник и клоповник.
Почти ручные белки, очень много их было. Те, что посмелее, могли даже на плечо сесть, чтобы выклянчить что-нибудь поесть.
И бабочки… Огромные, с блюдце.
Иногда на территорию забегали то ли куницы, то ли норки, не знаю точно, видели даже медведей.
А еще океан… Такой огромный и красивый!
Это вам не Финский залив!
День казался длинным-длинным…Очень…
А ночи темные-темные и звездные. Очень красиво! У нас в Ленинграде не такие!
Баню топили раз в неделю, но каждый день бабушка грела воду в тазиках на солнце, подливала чайник кипятка, и вечером мыла меня в корыте, потом заворачивала в полотенце и несла из бани в дом.
Иногда вечерами в доме собирались геологи. От них пахло лесом и костром…
Они дарили мне кисель в брикетах. Вишневый! Обалденная вещь, если грызть!
А еще дарили леденцы монпансье в жестяной баночке. Wow!
А этой баночкой мы потом играли в классики.
Очень вкусно пахло картошкой, рыбой и пирогами…
На столе стоял самовар, настоящий, на дровах и шишках…
Смотрели телевизор, черно-белый.
Помню, когда показывали фильмы про войну, я все время спрашивала, а это белые или красные? Тогда именно так я делила людей на плохих и хороших. Наивная!
А еще пели песни, в основном военные, лирические. «Вечер на рейде». «В землянке».
Часов в десять меня выпроваживали спать и я лежала в соседней комнате в обнимку с тарахтевшим котом или подаренной куклой, слушала их спокойные голоса и быстро засыпала.
А утром новый день! Такой длинный! И вся жизнь впереди!
На веревке развешано и сушится белье… Это бабушка, уложив всех гостей спать на сеновале, вручную перестирала их бельишко, стиральной машины тогда еще не было, и оно трепыхалось на ветру.
И все снова, сначала – нарвать травы кроликам, собрать яйца в курятнике, накормить кур, убежать от петуха Пети, так как он все время пытался меня клюнуть. А потом пойти гулять с Рексом на сопку.
Рекс-это дворовый пес, мы с ним очень подружились и почти не расставались.
А когда я приезжала в следующем году, он безумно радовался, вилял хвостом и облизывал мне лицо. Собаки очень верные и любят нас просто так, не за что-то, а потому что мы есть.
А еще меня отпускали с ним в лес, пяти-шестилетнюю девочку одну, без взрослых, потому что Рекс всегда знал дорогу домой, и тогда никто не боялся маньяков и педофилов.
Содранные коленки… Зеленка!
А еще я любила болеть, именно у бабушки. Потому что она ставила мне банки, а потом я хвасталась пятнышками на спине, как у леопарда. Помню синюю лампу и горчицу в носках.
Мама как-то по -другому меня лечила.
Иногда в гости заходили соседи. Корейцы. Такая добрая семья с двумя девочками моих лет. И мы с ними играли- в магазин, в школу, в больницу. А когда они уходили, у себя под подушкой я обязательно находила ириски или фигурку, выструганную из дерева.
С тех пор очень люблю корейцев. Великолепный народ.
А еще помню бабушкину швейную машинку… Ручную…
Как она стрекочет… Тихо-тихо и монотонно.
Это бабушка шьет мне платье, из яркого ситца, потому что девочка должна быть красивой и опрятной…
Такой я бабушку и запомнила, за швейной машинкой…
Прям до слез…
А бабушка прожила долгую жизнь. 92 года.
И у меня до сих пор на стене висит её ковер, 1952 года издания.
Ковёр! На стене!!!
И все, впервые входящие в мой дом, кто пытается неосторожным словом посягнуть на святое, отправляются мною в сад или лесом, кому что больше нравится.
© Татьяна Ферчева
97 лет назад, 2 сентября 1926 года, родился фантастический человек - советский актёр театра и кино, Народный артист СССР Евгений Павлович Леонов (1926-1994).
Евгений Леонов в юности работал учеником токаря, но уже тогда мечтал играть на сцене. Лариосик в «Днях Турбиных» стал его первой крупной ролью в театре. А Доцент из картины «Джентльмены удачи» был одним из самых известных киноперсонажей. Кроме того, голосом Леонова заговорил медвежонок Винни Пух в мультфильме Федора Хитрука.
"У нас мама была необыкновенно добрая женщина. Не очень образованная, но она все сердце отдала детям… У мамы было нечто такое, что меня, мальчишку, удивляло — мама умела рассказывать так, что все смеялись, в квартиру набивалось много-много людей. У нас вечно в доме кто-то жил, ночевал, стелили на полу в наших маленьких двух комнатках…" Из книги Федора Раззакова «Евгений Леонов»
В школьные годы Леонов занимался в театральном кружке. Но во время войны он бросил учебу и устроился учеником токаря на тот же авиационный завод, где работал его отец.
В 16 лет Евгений Леонов поступил в Московский авиационный приборостроительный техникум им. С. Орджоникидзе. Но он по-прежнему мечтал стать артистом. Леонов занимался художественной самодеятельностью, выступал на студенческих вечерах. Через три года обучения в техникуме он решил поступать на драматическое отделение в Московскую театральную студию.
На экзамене Леонов прочел сначала рассказ Антона Чехова «В купальне», затем «Монтера» Михаила Зощенко. В книге «Письма сыну» актер вспоминал: «У меня спросили: «Еще что-нибудь есть?» Я сказал: «Есть, но это еще хуже». Почему-то все стали просить, чтобы я почитал еще. Я прочитал Блока «В ресторане». Я любил это стихотворение — мне казалось, что сидит одинокий, седой, красивый-красивый мужчина где-то в ресторане и говорит: «Никогда не забуду (он был или не был, / Этот вечер): пожаром зари / Сожжено и раздвинуто бледное небо, / И на желтой заре фонари. / Я сидел у окна в переполненном зале, / Где-то пели смычки о любви…»
После учебы в театральной студии Евгений Леонов присоединился к труппе Московского театра Дзержинского района. Через год он перешел в Московский драматический театр им. К.С. Станиславского.
Долгое время Леонов играл в массовке, крупных ролей ему не давали. Федор Раззаков в книге «Евгений Леонов» объяснял это так: «…костяк коллектива состоял из учеников К.С. Станиславского, которые считали себя верными продолжателями дела великого реформатора театра, и поэтому пришлая молодежь была у них, что называется, «на подхвате». Поэтому первые годы своего пребывания в этом театре Леонов играл только в массовке, в ролях, которые принято называть «Кушать подано» (например, денщика в «Трех сестрах» или колхозника в «Тиши лесов»)».
Ситуация изменилась в середине 1950-х годов. Главный режиссер Михаил Яшин назначил Леонова на роль Лариосика в пьесе Михаила Булгакова «Дни Турбиных». За ней последовали другие: Евгений Леонов играл провинциального артиста Робинзона в «Бесприданнице» Александра Островского, вора Винченцо в «Де Преторе Винченцо», Эдуардо де Филиппо, фиванского царя Креонта в «Антигоне» Жана Ануя.
Евгений Леонов начал сниматься в кино с конца 1940-х годов. Первые его роли были в основном эпизодическими. Актер стал известным в 1961 году, когда на экраны вышла лента «Полосатый рейс»: в ней Леонов сыграл неуклюжего, но обаятельного буфетчика Глеба Шулейкина. Актер вспоминал:
Посадили меня в клетку, выпустили тигров. Тигры подошли, понюхали и пошли дальше палубу осматривать. Тигры не бросаются — комедия не получается. Режиссер кричит: «Дрессировщик, почему твои животные не бросаются на артиста?» «Они к нему принюхались», — говорит, а сам запихивает ко мне в клетку живого поросенка и шепчет: «Леонов, возьми вилку, поколи поросенка, а то тигры на него не реагируют». Я говорю: «Тебе надо, ты и коли, у меня другая профессия». Зато что творилось на палубе через минуту, когда тигры учуяли поросенка! Они его через прутья поцарапали, поросенок визжит, тигры от этого еще больше свирепеют. Я кричу, поросенка прижимаю. А поросенок от страха совсем обезумел, на меня стал кидаться. Тигры рычат, поросенок визжит, я кричу: «Дрессировщик, стреляй, не то всех сожрут вместе с палубой…»
Со своей женой Вандой Стойловой Леонов познакомился в 1957 году. Они встретились в городе Свердловске, куда актер приехал на гастроли. Родители невесты сначала были против ее брака с актером, но в том же году пара все-таки поженилась. Ванда Леонова тоже устроилась работать в Театр им. Ленинского комсомола — в литературный отдел, который формировал репертуар и подбирал пьесы.
В 1959 году Ванда Леонова родила сына Андрея. Она в то время находилась в Москве, а сам Леонов был на съемках фильма «Полосатый рейс» в Ленинграде. Артист вспоминал: когда ему сообщили о рождении сына, он «так обрадовался, что полез целоваться к тиграм».
Из-за частых гастролей и съемок Евгений Леонов редко бывал дома, но всегда старался привозить жене и сыну гостинцы из поездок. По воспоминаниям Андрея Леонова, его отец «тащил в дом огромные сумки с продуктами. И на мамино ворчание: «Куда столько, ведь все пропадет!» — весело отвечал: «Не пропадет — позовем гостей!»
Леонов переживал, что из-за постоянных разъездов уделяет мало внимания сыну, и часто ему писал. Позже эта переписка легла в основу книги «Письма сыну». В ней Леонов поделился знаниями, наблюдениями, воспоминаниями о встречах с разными людьми и интересных событиях. В первом письме актер рассказывал:
Радуюсь ли я, что ты хочешь стать актером? Радуюсь, это укрепляет наше родство, ибо нет ничего выше духовного братства. Но сказать по совести, это меня и пугает: труден актерский путь. Мое упущение, ошибка, что моих трудностей ты не знал. А ведь есть только одна цена в искусстве — беспощадность к себе. Ах, сынок, я в смятении. Я подумаю. Я напишу тебе.
Из книги Евгения Леонова «Письма сыну»
В итоге Андрей Леонов все же пошел по стопам отца — стал сниматься в кино и играть на сцене «Ленкома».
Последней ролью Леонова стал Тевье-молочник в спектакле «Поминальная молитва». Артист умер 29 января 1994 года. В тот день он должен был играть именно в этой постановке. Зрители, которые пришли на «Поминальную молитву» и узнали о смерти любимого актера, не стали сдавать билеты. Несколько часов они простояли у входа в театр со свечами в руках.
Аттpaкциoны мoeгo дeтcтвa.
На каруселях такое вытворяли!
Цеплялись один за другого, а потом ногами в зад толкали!
Но самые опасны были качели -лодочки!
Все на силе рук и "притяжении" - центробежных сил)
Но людям эпохи покорения Космоса хотелось еще более острых ощущений!
Даешь Петлю Нестерова для каждого!
Самый простой и страшный довоенный аттракцион)
Итaк, год примерно 1980. И кoммунизм то ли уже победил, то ли вот–вот. Прихoжу дoмoй из шкoлы, a нa стoлe зaпискa: "Димa! Я зaнял oчeрeдь зa бaнaнaми. Нaш нoмeр — 1278. Обeд нa стoлe. Пoeшь и срaзу в oвoщнoй! Пaпa" В тoт дeнь oтeц рaбoтaл вo втoрую смeну. Я, в свoю oчeрeдь, oстaвляю зaписку мaмe, кoтoрaя рaбoтaлa в пeрвую смeну, и ухoжу стoять. Кстaти, дaвaли 1 килoгрaмм в руки. И oтцa пoтoм дaжe oтпустили с рaбoты пoрaньшe. Пo увaжитeльнoй причинe, чтoбы мы мoгли купить лишний килoгрaмм бaнaнoв. Очeрeдь тянeтся мучительно медленно. 19:30. Чeрeз пoлчaсa oвoщнoй зaкрывaeтся. Нa "Мaякe" звучит трeвoжнaя музыкa… Народ начинает волноваться, все понимают, что завтра, к открытию, никаких бананов в продаже уже не будет. По своим все разойдется, по блату. Стихийно формулируется требование: Отдел должен работать до последнего банана! Для предъявления ультиматума дирекции торгового центра формируется инициативная группа. Дирекция ей отвечает примерно следующее: — Хрен вам, товарищи гегемоны! Здесь надо заметить, что немногим ранее в Тольятти случилась забастовка водителей автобусов, о которой сообщили всякие BBC, "Свободные Европы" и прочие "голоса". Горком тогда получил по первое число. Таки вот. Очередь волнуется раз, очередь волнуется два… Начинают раздаваться призывы разгромить торговый центр "к ёной матери". Не проходит и 20 минут, как приезжают представители райкома партии. Оценив обстановку они дают указание, полностью совпадающее с требованиями толпы и меня, в частности: — Торговать до последнего банана! Мы "отоварились" около полуночи. Мама, папа, я — три килограмма. Три килограмма деревянных люминесцентно–зеленых бананов. Тут надо заметить, что мои родители покупали бананы во второй раз в жизни, поэтому были опытными, в части бананов, потребителями. Эти зеленые стручки мы засунули в валенки и положили на шкаф — "доходить", т. е. зреть. Прошло сколько–то там дней. И, о чудо, родители достали мне со шкафа желтые, мягкие, вкусные бананы! И вот я, двенадцатилетний мальчик, выхожу на улицу с дефицитным бананом в руке и улыбкой шире плеч. Навстречу соседка, тетка лет 35. — Дима, а что это такое ты ешь? — Тетя Света, это банан. Мы же вместе в очереди стояли. — Так они же зеленые и деревянные! — Незрелые были. Они, как помидоры, тоже на шкафу доходят. — Чёрт! , — изрекла тетя Света. — А мы восемь часов отстояли в очереди, в час ночи пришли домой, попробовали: деревяшка и во рту вяжет. Решили, что сырыми бананы не едят и сварили их. Какой–то клейстер получился. В унитаз все вылили. А они, оказывается, вот какие! Дим, дай хоть попробовать? Я протянул ей банан. Она наклонилась, осторожно взяла в рот кончик, откусила… И переменвшись лицом прошептала: — Мляяяяять! Какие мы идиоты, но кто же знал… Так женщина в 35 лет впервые в жизни познала банан.
Людям которые живут в Новосибирске, Красноярске и других городах Сибири достаточно легко испытать когнитивный диссонанс. С детства слушаем песни про реки. Ах Дон, ах Волга и Днепр, Москва-река и Нева. Читаем повести и рассказы с их упоминанием. Впечатляемся. А потом видим вживую и тут наступает когнитивный диссонанс...
Я вот живу на Оби. Практически в самом узком её месте. Примерно 1100 метров ширины когда не разливается. Видел вживую Енисей. Тоже впечатляет. Лену видел только подо льдом, поэтому тут впечатления смазанные. И тут значится Дон... смотришь так на него, глазки пучишь, а где река то? Ну не ручей ещё. Но близко. Москва и Нева - вообще типа поржать, а не реки. Волга ещё как то вписывается в приличную реку. И сидишь такой, обтекаешь и думаешь, чего их так распиарили то. Вот возле Сургута, Обь шириной 16 км. Норм речка. А Днепр? Который весь из водохранилищ, даже в них уже, чем Обь или Енисей. Ещё смешнее Дунай - вот он совсем ручей. Психотравма от обилия детской литературы на всю жизнь. Так и живем.
Расскажу о самом страшном, по эмоциям, случае в моей жизни. Больно, страшно плюс безвыходность - это самое жуткое, что может быть в жизни. Даже когда тонешь, есть надежда выплыть. Но иногда нет такой надежды.
Итак, мне 14, и я пасу коров верхом на лошади, далеко в полях. Лошадь высокая, породистая, нетипичная для колхозной (поздний СССР, перестройка). К седлу примотана клубком веревка, чтобы лошадь привязывать.
Я пытаюсь спешиться, спрыгнуть с лошади. Перекидываю ногу для этого, и нога, которую я перекидываю, попадает в клубок веревки. Веревка затягивается хитрым узлом вокруг ноги, и намертво схватывает. А вторая нога уже почти на земле. Носком касается земли.
И я становлюсь распятой. Одна нога на той стороне седла намертво в узле, вторая еле касается земли носком. Такой вертикальный шпагат. И я пошевелиться не могу в этом захвате.
Я вишу, между небом и землей, корчась от боли. Ничего не могу сделать. Любое малое движение - и кажется мышцы промежности с треском порвутся от такого шпагата. Боль адская. Одной рукой отчаянно держусь за крыло кавалерийского седла, вторая болтается.
Но самое страшное - а вдруг лошадь сейчас чего-то испугается и побежит? Меня же размотает на колбасу. Да даже если лошадь шаг сделает, меня порвет!
Я обливаясь, потом, уговариваю лошадь стоять. Умоляю, плачу. Не зову на помощь людей - бесполезно. Знаю, вокруг никого нет.
Вдруг бежит молодая телка, задравши хвост. Прыгает возле нас. Я прошу лошадь стоять, не дергаться. Кобыла возрастная - 22 года. Прислушивается ко мне. Стоит, как истукан. Даже траву перестала есть.
Не знаю, сколько так провисела в отчаянии и беспомощности, уговаривая кобылу стоять. Вся маленькая жизнь перед глазами пролетела. Под моим весом, то ли узел чуть ослаб, то ли мышцы растянулись. Я поставила одну ногу на землю твердо через какое-то время. Получился упор, я ослабила подпруги и стянула седло.
Как я была благодарна кобыле по кличке Тамарка! Замечательная, чуткая лошадь. Ее ждали всевозможные вкусняшки.
Теперь я понимаю, почему раньше казаки воспитывали лошадь на войну под себя с детства.
Прочитала тут в Дзене статью, что не так уж много успевали наши бабушки, это всё пропаганда советского времени. Интересней всего про стирку белья. Так как мне уже 66 лет, могу сравнивать это процесс за большой период.
В годы своего "нежного " возраста никаких порошков стиральных не помню. Мыло хозяйственное.И бабушка моя была городская и родители мои, но помню стирку хозяйственным мылом на стиральной доске в тазу.
А так как постельное бельё всегда в семье было белым, мама говорила, что цветное для грязнуль, то сначала бельё замачивали в воде со стружкой хозяйственного мыла, потом для чистоты и белизны его вываривали в больших цинковых выварках, ведра на 4 или больше. Эти выварки стояли на плите и в них кипятилось бельё. В кухне стоял пар и бельё помешивали деревянной палкой. Потом доставали по очереди и стирали на стиральной доске. Тяжёлая работа.
Я в 4 года.
Я в своей жизни несколько раз стирала на ней, да больше повозюкала и плюнула. Потом бельё полоскалось и подсинивалось. В марлевом узелке была порошковая синька. Это узелок полоскали в воде до нужного цвета и потом последний раз полоскали в голубой воде белые простыни. А ещё крахмалили. Мне уже не пришлось этого делать, ни подсинивать ни крахмалить, а мама любила , что бы бельё было без желтизны и чуть похрустывало, когда первый раз ложишься. Мне уже было наплевать- главное чистое). А отжим вручную! Какая сила должна быть, для отжима пододеяльника, например. А потом бельё несли сушиться на улицу. Тогда оно пахло свежестью без всяких отдушек. Особенно после мороза.
Это моя мама, год примерно 1960
Уже появились стиральные машинки "Рига", но мама упорно не хотела стирать на машинке. Плохо стирают и рвут- такая была отговорка. Однажды, году в 1963, мне было лет 7, я даже помню это событие, мы с папой, тайком от мамы пошли и купили эту "Ригу", помню как везли на санках в темноте полярной ночи. Мама ругалась, но быстро привыкла стирать в машинке. Но всё равно предварительно вываривала, а потом синила и крахмалила. Сама машинка только стирала, воду надо было менять вручную. Полоскать в ванне. Отжимать прокручивая через два вала, крутя ручку. Так что стирка продолжала быть тяжёлой, только стиральная доска "выпала" из технологического процесса.
Когда я стала взрослой уже были стиральные машины с центрифугой. Но процесс стирки был ещё не лёгок. Уже мало кто заморачивался вывариванием, подсинением и накрахмаливанием., порошки неплохо отстирывали. Мне пришлось, живя в селе даже таскать воду из колонки на второй этаж, греть и заливать в машинку. А потом носить бельё в тазу вниз, на улицу, под колонку и там полоскать на холоде, зимой под холодной водой. К годам 25 я вообще перешла на сдачу постельного в прачечную. В нашем городе она была одна, стирали неплохо и можно было заказать и подсинение и накрахмаливание. Стоило копейки. Но предрассудки были ещё крепки. Помню на работе поспорили, одна женщина презрительно говорила ;-" Как можно сдавать бельё стирать с чужим? Я брезгую". А потом стал дефицит постельного и в стирку стали отдавать меньше, там в самом деле частенько рвали.
Но тут и машинки автоматы стали появляться, процесс стирки в машине стал непрерывным и законченным.Порошки стали сложнее с определёнными функциями.
И кто сейчас синит воду узелочком с синькой и крахмалит или вываривает? Да и белое бельё - вчерашний день.))
А я помню, что всю субботу мама стирает, в кухне парилка, ванна занята. Мы жили уже в другом городе и белое бельё на улице не повесить, чёрный концентрат летел из трубы ГОКа. Вся квартира перетянута верёвками и на них бельё. Как я ненавидела эти моменты. Нельзя было "шастать" тереться о бельё. А воскресенье глажка белья. Хорошо, что это было не каждые выходные.
Было мне пять лет. Мама лежала на сохранении. Рядом с мамой лежала казашка по имени Курулай. Она все время что-то вязала. Когда я приходила, Курулай старалась угостить меня вкусненьким. Однажды она подозвала меня и протянула вязаную жилетку.
— возьми. Я тебе в подарок вязала.
Жилетка была простенькая, коричневого цвета, с полосками на груди. Мне она показалась сказочно красивой. Подарок я носила каждый день. Прозвали мы его с мамой «курулайкой».
Когда жилетка стала мала, мама мне ее разоставила. А после меня «курулайку» долго носил мой брат.
P.s. Сегодня шла по заснеженной улице и захотелось вспомнить что-то теплое из детства. Это маленькое добро всплыло в памяти.
Вспомнил-прослезился
Слышу я хорошо, но иногда осознавание сказанного запаздывает. Человек сказал фразу, мне она показалась бессмысленной абракадаброй, но через секунду - другую фраза для меня осмысляется. Не знаю, как это называется.
Может, поэтому, на заводских настройках я говорю очень громко. Привыкла, что в обычной речи мне нужно практически шептать.
С этим связна один курьезный случай. В детстве, из-за громкого голоса я читала стихи на всех мероприятиях. Была первой школьной чтицей :)
Наш класс (дело было при СССР) ждал знаменитого ветерана войны. И некоторым детям поручили читать стихи для него. Меня в этом списке не было, так как учительница была в этот раз зла на меня, и знала, что меня это уязвит.
Я оскорбилась. Очень сильно. У меня отбирали мой хлеб!
Я пошла в библиотеку и начала искать стихи о войне. Нашла самый патриотичный и пафосный: https://this-camp.blogspot.com/2016/06/vikulov-parad-pobedy....
Пришел очень старенький ветеран, весь обвешанный медалями, рассказал о себе, про войну. Потом стали назначенные дети читать стихотворения. Ветеран сидел и улыбался. Потом чтение стихов закончилось, но я закричала, что еще не все, и вышла читать свое стихотворение, под уничижающим взглядом учительницы.
Читала с чувством, с толком, с расстановкой. В конце стихотворения ветеран вдруг вскочил и обнял меня.
Я возгордилась насчет своего чтецкого мастерства. Но оказалось, что ветеран был глухой и услышал только меня )))